Альбина Ивановна – Невидимые города

Интервью под скрип вёсел и плеск воды

В Сясьстрое в какую сторону не пойдешь — выйдешь к воде, на берега рек, Сяси или Валгомки. И до Ладожского озера, и Староладожского канала — рукой подать. Кругом вода. Раньше веками всё на ней держалось: развита была рыбная ловля, сам Петр I “делал корабли на реке Сясь”. В XIX веке здесь проходил Тихвинский путь — водная дорога с Волги на Петербург. В XX веке, не выдержав конкуренции с автомобильным и железнодорожным сообщением, он был закрыт. Сейчас жизнь в Сясьстрое протекает всё больше между пятиэтажными и двухэтажными постройками, продуктовыми магазинами, главной площадью и автовокзалом, но иногда, по старой памяти, выплёскивается на берег Сяси: приходят рыбачить, жарить шашлыки или купаться. У многих есть собственные лодки. Но только у одного человека лодка — это жизнь, судьба и маленький бизнес.

Лодочница Альбина Ивановна уже больше 15 лет переправляет пассажиров с одного берега реки на другой. Без выходных, каждый час, с 8 утра до 8 вечера. В обход, через мост, здесь час ходьбы. Лодка Альбины Ивановны доплывает за 5-7 минут. Раньше за день она перевозила по 400 человек, по 5-6 за раз. Сейчас — всего человек 40 в день. У всех появляются собственные машины, да и население в городе уменьшается. На просьбу рассказать о себе лодочница ответила сначала просто: “А че рассказывать то? Жизнь — она и есть жизнь!” Но потом — согласилась. Это интервью записано под скрип весел и плеск воды.

Я родилась здесь в 1942 году. Была война — мы с матерью уехали в эвакуацию. Я болела рахитом, лежала в тяжелом состоянии, на меня уже никто не обращал внимание. Мать уехала на лесозаготовки. Говорили, чтобы не видеть, как ребенок умирает. Председатель распорядился отправить меня в Сясьстрой. Тетка родная работала поварихой. Вот, вылечили! Все дети того времени здесь были рахитные.

Я окончила 7 классов и пошла в строительную школу. Нас, семнадцатилетних, отправили в Казахстан, в город Кустанай. Отправили нас туда в августе, до Нового Года там прожили и сбежали. Я вернулась после этого в Сясьстрой, на стройке поработала, затем оформилась на комбинат. Тогда туда было не попасть, брали только на сезонную работу. И я устроилась на лето, но в итоге повезло — осталась, выучилась на крановщицу, проработала почти 40 лет на кране, подменяла мастеров, потом стала работать мастером. Троих детей вырастила, 10 внуков у меня. Точнее — 6 внуков и 4 правнука. Все здесь живут. Все в семье на ЦБК работали. Если в сумме, то лет 200 отдано комбинату. У меня самой наград — 22 штуки.

Этой лодке 41 год. До неё еще другая была, «тройка». Ездила на работу на ЦБК на лодке всегда, все смеялись, говорили, «смотрите, боцман едет». Конечно, так нельзя было. Ведь надо же через проходную проходить. Но мы с мужем приплывали и попадали прямо на завод. У него была родня в пожарной части, охраняли они. Уже больше 17 лет прошло, как мой муж умер. Два года не могла отойти от его смерти. Может, благодаря лодке только отошла. Тяжело было очень. Пошла на речку, решила, что буду с народом общаться. С тех пор работаю с 8 до 20:00 с перерывом на обед с 14:00 до 16:00. Каждый час меня ждут люди. В перерывах между рейсами я успеваю что-нибудь на земле, в огороде, сделать. Мой дом тут, неподалеку.

Конкурентов сначала у меня было много, но я победила. Главное ведь — это к людям уважение. Мужчины, они на бутылку работают, я — нет. Все потянулись ко мне, ждали меня специально. Конкуренты точили со всех сторон, матом ругались, говорили, очереди жди. А теперь… Кто из них уже умер, кто что. Лодка — такое дело. Она, если деревянная, простоит 5-6 лет. Этой уже 41 год. Так и осталась я тут одна.

Стараюсь к каждому пассажиру подстраиваться. Может, он мне и не особо приятен, но я его все равно перевезу. Не буду с ним разговаривать, но перевезу обязательно. Это моя работа. Когда я еще работала на ЦБК, у нас был мастер, который говорил «Альбина Ивановна, через пожалуйста — горы свернешь». А еще, бывает, люди звонят, просят невовремя. Вот был случай, например, кошку змея укусила. Я бегу, домашние дела брошу и везу. Разве откажешь?

С этой работой никуда не уйдешь. У нас с советских времен так, если взялся, то надо делать. Я тут еще почту разношу. Жалко почтальонку, у нее с ногами не в порядке, на почте платят всего 5 тысяч. А у нее на коленках операция сделана. Привезла, схожу за нее, мне не трудно.

«Отпуск» бывает, зимой или когда лед идет по весне. Но и тогда я тоже без дела не остаюсь — мочалки, например, вяжу. Зимой, как река замерзает, мы тут канаву прорубаем. Бывает конечно и хорошо промерзает река, тогда можно пешком ходить по льду. Когда лед идет, мы тогда кругом ходим, через мост. Тут где-то час ходьбы. В один год я была «в отпуске» только один месяц, зимой. В январе еще ездила, в феврале река замерза, а в марте — снова поехала.

Я ходила к мэру, спрашивала, можно ли возить, если нет, то обещала, что не буду. Он мне тогда сказал: «Вы наши проблемы решаете». Причал мне тут кстати сделала мэрия. Перила только вот теперь шатаются.

Вообще, сейчас жить можно стало, лишь бы люди шевелились. А ведь никто не хочет. Тут у нас одни магазины — больше ничего. Хотели заводик какой-то тут открыть ленинградские, но мэрия не дала. А была бы у людей работа.

Здесь лодки клеят резиновые в училище. Люди там поработаю маленько и уходят. Почему-то там текучка. Молодежь сейчас избалованная. Мы к гудку бежали как ошпаренные и не дай бог опоздать! Режим был. А сейчас говорят — не хотим работать как солдаты от и до. А раньше — все работали и делали на совесть. Был отдел технического контроля, нас каждый год заставляли экзамены сдавать.

В перестройку что тут творилось. То одни хозяева комбината, то другие… Денег не давали, продуктами начисляли. У меня в столовой подруга была заведующей. Я талоны отоваривала. Муку мешками брала, дома пекли сами булки. Люди, кто как мог, жили на одной капусте, а на закуску — лук.

Река у нас бывает буйная, если ветер с Ладожского озера подует. Здесь же рядом. Сейчас, например, она спокойная и тихая, а к обеду может быть уже все, с гребнями. Мой муж притащил как-то щуку. Она была с него ростом, еще хвостом по земле волочила. Рыбы было очень много, но комбинат здорово подпортил… Но сейчас они поменьше выбрасывают. У нас даже здесь краснуха есть — форель попадается.

Один раз пришли ко мне два парня. Один выкрашен зеленой краской полностью — и тело, и волосы, а другой — в красную краску. Масляная краска так просто не смывается — кто-то, видимо, их наказал. Что они сделали? Сами ничего не сказали, а я и не спрашивала. Может, за дело! Так я их стоя перевозила, чтоб они мне лавочку не испачкали.

Лодку свою я сама крашу, сама ремонтирую, клею. Думаю, послужит еще. Крашу ее каждый год одни и тем же цветом, чтобы люди узнавали с другого берега.